ЛИЛИИ

(почти «Ася» И.С. Тургенева)

От редактора

Сказаць, што васілёчак, дык фарба ў ім адна,
Сказаць, што ты лілея, - сцюдзёная ж яна.
Сказаць, што ты званочак... Ды ўсіх жа мала іх!..
Такою ты здалася ў семнаццаць год маіх.

Песняры. "Александрына"
(У. Мулявiн - П. Броўка)

 

После восьмого класса я поехал на сборы буквально на две недели, чтобы Николая Степановича не огорчать. А потом собирался к бабе Дуне – дядя Ваня уже слабый был, дети их давно разъехались по Химкам-Красногорскам. Могли только на выходные и в отпуск. Конечно, родня есть, бабушка моя там всё лето, но и я не хрен с холма, а хозяйство большое, руки всегда нужны. Тренер потребовал клятвы, что буду плавать и бегать, и отправил с богом... Ага, разбежался!.. J

Приезжаю с 10-ти часовым автобусом, а на лужке около дома дрова навалены. Попиленные и частично поколотые, и в поленницу частично сложенные. По срезам видно,  что сначала двуручной, а потом кто-то «Дружбу» принёс. День приезда – вроде бы как торжественная акклиматизация с баней, стало быть, с утра приступим.

Раненько утречком умылся, размялся, откушал пшёнки с молочком топлёным, по саду-огороду погулял, чтоб кашка уложилась, да и пошёл за колунами. Осмотрел насадку, расчистил место, куда полешкам отлетать, разделся до плавок, влез в кирзачи (мало ли, по ногам поленом прилетит) и начал помахивать не спеша – с отвычки легко суставы отсушить. Лепота! Ветерок веет, птички чирикают, кузнечики трещат, шмели жужжат… Пастораль, ёптырь!

Долго ли, коротко ли, однако и солнышко в зените уже, да и работы немного осталось. И вот, собирая из-под ног очередную порцию, почувствовал пронзительный взгляд в спину. Может, и давно наблюдали, да во время колки не заметил. Не спеша отнёс охапку, разложил на поленице, повернулся. Незнакомая девчонка. Сошла с дорожки до границы лужка и стоит. А лужок у нас знатный! Двое футбольных ворот (мини), самодельная сетка для бадминтона, турник, качели, куча песка (для мелких с лопаточками, ну и для ремонта фундамента), три лавочки, два очага (шашлычница и ушичница). Располагается между двумя рядами черёмух. Вот какой у нас лужок!

И вдруг направляется ко мне. Культурологический шок! Мы не знакомы. Мужик делом занят, а не семечки на заваленке лузгает. Срочной беды никакой нет, а хочешь чего спросить, пройди по тропке в дом. Дрова-то вплотную  к дальней черёмухе. И т. д., много всяких крестьянских заморочек… Вывод: глаз положила. А ничего девчонка, симпатичная. Чёлка, каре (типа М. Матье), перекись водорода, глазки серые, носик вздёрнутый, крепенькая такая (не дородная), ножки вполне. Коленки, правда, волосатые. Но их бархатистость я потом оценил…

И чего теперь? Я ж ботаник. С линзами возился – сам телескоп делал (плохо получилось). «Астрофизика» Хаббла, Слово о п. И., Очарованный Странник… Ну, ходят существа другого вида, но способные к скрещиванию (придерживаюсь этой гипотезы). Хай соби ходють… Надо срочно отшивать!!!

И тут меня НАКРЫЛО! Просто сумасшедшая похоть. Дикое вожделение. Основной инстинкт, гы. А она всё идёт. Но гляжу, её тоже. Лицо застыло, походка изменилась, зрачки – во всю радужку, в них – я. Резонансный эффект, однако. Окончательно меня скрючило: ещё  немного, и снасильничаю прям на дровах… Что такое шаговое напряжение, знаете? Вот это самое и есть.

Однако, Всевышний ихней сестре хорошую чуйку дал, остановилась. В себя приходит. Зрачки уже нормальные. Ну, коли градиент исчез, с постоянной составляющей легче. Пора соображалку включать, инстинкт – в оперативную память,  и послушать, с чем пожаловала.

– Здравствуй! Мы недавно из Чувашии приехали. Пока у тёти Поли с дядей Сашей живём. А меня Олей зовут.

Да-а-а… МИД с Громыкой во главе нервно курит в стороне. А ведь на одном только коллективном подсознательном. Никто ж ролевым играм не учил. В своей Черемисии онучем уху хлебала!

Значится так. Статус у семьи нулевой: селяне годами к чужакам приглядываются. Не у Пирожихиных, а у тёти Поли – хотят побыстрее стать своими. Из Чувашии – это тест на ксенофобию. Недавно – мне намёк: предъяви свой  статус. Деревенские в плавках за калиткой не ходят, только внутри плетня и на речке. Но если так называемый дачник (статус даже не отрицательный – мнимый), почему с дровами возится, а не у пруда балдеет? Короче, кто кем помыкать будет.

Ну, милая, щаз ты по полной огребёшь, зараза эндорфинная!

– И ты здравствуй! А хорошо, должно, на Волге – леса, плёсы. Посмотреть бы… (ну люблю я чувашей) Дед же меня Анатолием нарёк (съела!). Будкиным, Беловым – племянник, Митрофановым, Терентьевым – сын, внук и праправнук.

Эти четыре фамилии – то, что раньше считалось большой семьёй. Родом. А ближние: Мироновы, Васины, Двойниковы, Портосеевы, ……………………...          

А дальние!

О! Сбледнула-то как. Для семьи катастрофа – чужачка пришлая нагло клеит потомка отцов-основателей. Заклюют. Не то что взад, а до Приморья бежать нагишом придётся. Стоит. Сопит. Ну же, Изаура горемычная, твой ход.

И она его делает!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

–Толь, а давай купаться на озеро пойдём!

Во как! Три огромных пруда, речка под горой, а пилить до ближайшей купальни (с глубиной и без коряг) почти 2,5 версты болотом. Зато там сто пудов никого в будний день, и заросли саженного тростника. Как в известном шансоне позапрошлого века: шумел камыш, деревья гнулись… а поутру они проснулись – кругом примятая трава. Никак девочка на чужом… э-э, горбу решила выехать.

– Оля, дык дрова же…

Сразу не посылаю. Но и согласия не даю.

– Да ты докалывай. А я пока чего перекусить соберу, купальник надену (а снимать кому?), и буду ждать у магазина.

Говорю же: МИД отдыхает. Подождать меня на лавочке – себя совсем дешёвкой выставить. Ждать у дома Пирожихиных (всё равно мне мимо идти) – уже я не подойду, чтобы лицо не терять. На площади у колодца (тоже по пути) – плевок на опчество. Колодец ведь центр деревенской вселенной! А тут приблуда возле него наших парней!!! Магазин же для всех. Место общественное, но нейтральное. Ну ждёт кого девка, и ладно.

Дрова кончились. Накинул одёжку, прихватил квасу домашнего. И вот я весь в белом спускаюсь медленно-медленно с горы. И балдею. Вместо сарафанчика легкомысленного (всё наружу) – скромные брючки и блузочка закрытая. Сумочка со снедью. Косынка на волосах. Писк. И мы рука об руку чинно и тожественно направились к лодочной станции. Народ челюсти уронил. Потомок легендарного Оглобли, почти круглый отличник, звездочёт и книгочей, с черемиской! Правда, своих лодок у них нет, так у Рыбнадзора под залог возьмут. Как в другом шансоне:  поедем, красотка, кататься, давно я тебя… Зато статус их семьи не до небес,  конечно, взлетел – это делами доказывается – существенно ниже облака ходячего, но уже повыше леса стоячего. А чем они там в лодке заниматься будут – по хрену. Традиции почтены, обычаи соблюдены. А что Толька некоторые выпуклости или впуклости подержит – то проблема молодёжи. Девки уже сейчас кипятком начали писать, а парни после его отъезда за черемискину улыбку друг другу морды будут бить…

Мы, правда, до лодок не дошли, повернули на купальню.

Времена тогда были не то, чтобы строгие. Нет. Скорее ритуальные. Собрались купаться – надо купаться. Наплавались от души. Ольга ведь волжанка, ничем не хуже меня. Только стилей у неё три: сажёнками, лягушкой и лягушкой на спине. Часа полтора из воды не вылезали. Но, однако, пора и ко второму туру марлезонского балета приступать.

И вот стоим напротив друг друга, и мысли у нас одинаковые- преодинаковые. Что никакие мы не Ромео с Джульеттой. Что снова в деревне появлюсь в лучшем случае через гол. Что на похоти ничего не построишь. Да и какие из нас строители. Что потеря невинности обернётся гарантированной беременностью. Кто в неполные 15 при первых соитиях способен своё тело контролировать? А вся контрацепция на селе у фелшара Михалыча. Ни таблетка, ни резинка  малолеткам не обломится. Родным не скажет по клятве, но посоветует приглядывать.

– Ну, Оленька, попробуем пофантазировать?

Она всем телом вжимается в меня и с непередаваемой интонацией трогательно лепечет: «Только в рот не кончай, ладно.»

Ну а лилии, лилии были позже. И вылились они в сильную потерю крови, месячную «одноногость» и рваный шрам на всю жизнь.

Примерно через неделю возвращаемся из купальни, и Ольга просит ей лилий нарвать. И хрен бы я за ними полез, если бы не такая же интонация: «Толь, очень лилии хочу.»

И хорошо, что росли они рядом с лодочной станцией. У пьяненького Рыбнадзора нашёлся тупейший нож и засаленный шкертик. С трудом распустили на полосы Олину футболку, а вот шкерт ножик не взял. Пришлось одним концом и повязку фиксировать, и подколенные сосуды перетягивать. Ольга хотела все цветы по дороге выкинуть, но я не разрешил:

– Своих земляков лучше знаю, поверь. Как придём, брось их сразу в дождевую бочку, чтоб не завяли, а сама дуй в медпункт. Мне второй крутой подъём не выдержать, похромаю к Михалычу домой.

В общем, побегала Оля здорово – фелшар наш по пациентам пошёл. И мне не повезло, попала моя ноженька в бюрократический зазор: это списано, то не так оформлено. Оставили чинуши дней на десять село без единого хирургического комплекта.  Оттого и шрам такой страшный.

Три дня Ольга не появлялась. Вся семейка сидела, как мыши под веником. Ждали реакции опчества. Но во всём обвинили меня. Надо было у Рыбнадзора лодку попросить, а не самому. Вроде бы дельный малый: доить-косить-пилить умеет, а ровно блажной. Одно слово – звездочёт.

А Олька-то верная оказалась! Мы-то думали – сучка. А она Тольку на себе до магазина тащила, из рук поила, голая по деревне бегала, от Михалыча до дому водила! Мы-то думали – сучка, а она верная. Правильно Толька ей цветы рвал, да надо бы лодку… и т. д. Так что семья только выиграла.

Хотя земляки немного преувеличили. Не тащила, а страховала на крутом склоне. Не из рук, а какой-то шофёр поделился минералкой, чтоб голова не закружилась. Не голая, а дома рубаху накинула. Не от Михалыча, от Пирожихиных, страховала на втором склоне.

На четвёртый день пришла проведать.  С седьмого стала провожать на перевязки (до этого на дому). Как признанная пара, по дороге могли целоваться-тискаться, но и всё. Днём в деревне не уеденишься, а ночью – все места уже расписаны.

Но мы придумали! ГРИБЫ. До леса мне не дохромать, но они росли и по школьному забору (4 гектара!). Внутри чего только нет: опытные делянки, фруктовый сад, жимолостные, сиреневые и жасминовые заросли… Главное – нет занятий.

Так лето и пролетело.

 

*   *   *

 

Следующее лето провёл на сборах. Когда на неделю приехал за бабушкой, Оля была уже в Москве. Устраивалась в общежитие техникума, куда поступила после второго 8 класса. Из-за переселения пришлось ещё раз. Вот же страна: от первых царей крестьян всё куда-то переселяют!

После десятого, когда готовился к вступительным, Ольга проводила каникулы у родственников  на Волге. А у меня вышло два романа. От Французовой прятался в крыжовнике. А с Лидой нормально.

На 2 курсе встретились на Ждановской (ныне Выхино). Затащил в кафе, угостил сухеньким. Была вся сильно напряжённая, потрепались ни о чём, без личного.

Семь или восемь лет спустя заезжаю на лужок, а там троюродная сестричка увлечённо болтает с Олей, а у той два сына погодка. Раздобрела немного. Обрадовалась, даже в щёку чмокнула. Поговорили за жизнь. Она здесь в отпуске. Проводил до родителей. Говорю:

– Пойдём на озеро купаться. «Очень лилии хочу.»

Ажно задохнулась, и зрачки во всю радужку. Потом поняла, что шутка, а не предложение на недельку вспомнить юность.

– Дурак, и шутки такие же.

– А знаешь, я дочь Ольгой назвал.

Засмущалась. Даже зарделась вся. Ну, прям девчонка. Потом рассмеялась:

– А не боишься?

– Дык она ж не на Волге родилась и даже не на Яузе…

 

*    *    *

Вот и все лилии

 

P.P.S. Не всё. Перечитал на не замыленный глаз. Не понятно, зачем Ольге объявлять нас парой. Даже малолеток это связывает, пусть и временными, но достаточно серьёзными  обязательствами (избавьте от крестьянских подробностей!). А дело вот в чём. Начну от сотворения…

 

Всесоюзное общество охотников и рыболовов и Спортивное общество ЦСКА выбрали наше озеро для соревнований по водно-рыбным видам спорта (были такие). Соответственно, в долю вошли Румянцевское охотохозяйство, совхоз Никольский (на той стороне), совхоз Онуфриевский.

Как на той стороне, не знаю. Предполагаю, что даже лучше, чем у нас – там база рыбнадзора. На нашей же в результате появилась нехилая инфраструктура, как часы работавшая до суки Горбачёва.

Два широких (двум лодкам на вёслах разойтись) канала через болото: до нас и до Карасина. С пристанями и причалами со швартовочными леерами (ещё бы кнехты поставили!!). Раньше-то наши рыбаки в камышах лодки прятали. За околицей у подножия Матвейской горы была построена роскошная по тем временам гостиница «Дом рыбака». Обе купальни (к ним расчистили тропы) были расширены, углублены и оборудованы широкими мостками с трапами, беседками с лавками-столиками и даже переодевалками (а камыши для чего?!).

Рядом с нашей пристанью, где из-под противотанкового вала ключи бьют, отрыли гигантский пруд с мостками для полоскания белья. Ключи – водообмен, торфяная вода – антисептик. И бабам с Серёдки не на речку тащиться!

 

Отступление. Взять хотя бы этот вал. За каким хером он был нужен!? Пригнали сапёрный батальон. На двадцать шагов вверх от подножия выкопали глубоченную и широченную канаву от Чикиного ручья до крайнего склона Матвейской горы. В 60-е взрослый ходил в ней по шею! Вал заставили ежами с колючкой. Зачем? Покажите мне тот немецкий Панцер (1, 2 – вообще не танки),          который бы  осенью 41-го наше болото (лесистое!) смог пройти, с их-то гусеницами (!), а там и топи есть.  Вредительство? Или какая деза прошла? Зато для пацанов – Эльдорадо!  Гильзы-патроны, мины-снаряды. Однажды противотанковую дуру-лепёшку откопали!..

 

А в устье нашего канала построили большущую лодочную станцию, с резервным причалом. Дежурили на ней три мужичка с той стороны. Имён их никто не знал. А поскольку они на смену прибывали на охотохозяйском катере, прозвали Рыбнадзор. Первый – не трезвый, второй – не пьяный, третий – всегда бухой. На него мы с Олей и попали. Нас мальчиками называл. Мы всё ждали, когда спросит: а чего вас то двое, то четверо. У Рыбнадзоров под залог 5-ти рублей (чтобы вёсла не спионерили или не утопили) лодки стоили:

- час                            20 коп.;

- полдня                     50 коп.;

- день                         70 коп.;

- сутки                       1 рубль.

 

Так вот. Сами понимаете, что на купальне развлекаться можно было по тем временам весьма цивилизованно. Сидим, значит, мы на мостках и на пальцах дни складываем и делим. У Ольги цикл ещё нестабильный – 23…26. И так эта математика (с предвкушением) нас перевозбудила, – куда там дровам, – набросились друг на друга, позабыв про все расчёты. Когда в поту с трудом очнулись, –  у обоих локти-колени содраны (как в воду не скатились?), торсы засосаны-искусаны; моя спина ногтями раскровавлена. И главное, лифчик пропал! Щука, что ли, говорящая унесла?

А это уже серьёзно. У Ольги футболка тоненькая, ничего не скроешь. Как так, уходила в купальнике, возвращается – без? Изнасилование на свидании на порядок позорнее, чем сразу отдаться. Конечно, всё от нашего последующего поведения зависит, но по-любому половину очков она теряет. Мне-то что: довела нашего звездочёта, нет бы, как порядочная,  на четвёртой свиданке подвернуть. Отсюда и лилии.

Хуже другое. На мне не рубаха была, а безрукавка полубрезентовая на двух пуговицах, вроде нынешних разгрузок. Не знаю, откуда она взялась, может кто из дачников оставил (у Мироновых часто останавливались), но мне очень нравилась. Пришлось футболку на бинты пускать. Ольга отнесла нож Рыбнадзору, села и ревёт. И я её прекрасно понимаю. Куда ни кинь, всюду клин. Кто-то же всё равно топлесс должен объявиться. Да и жилетка сиськи не скрывает. Ещё и рана эта! Лилии у меня выхватить попыталась. Срыв управления. Чуйка отказала.

Пока она оплакивала свою тяжкую черемисскую долю, начал я расчёты рассчитывать. И рассчитал:

– Не ной. Повязка ещё не насквозь промокла, помоги в штаны влезть.

Не поняла, но сделала.

– Правую штанину до колена подверни, пожалуйста. И пошли, как могу быстрее, чтоб цветы не завяли.

А теперь поняла. Слёзы высохли, улыбнулась благодарно. Даже замурлыкала на ходу: шёл отряд по бережку, шёл издалека… Язвочка! С тех пор, как услышу или вспомню, смешки нервные разбирают…

Объявляемся у магазина. Меня как раз повело, и Оля придержала за талию. Какой-то шофёр бутылку сунул: хлебни, пацан, тебе в самый раз. Ольга было пискнула, я с тобой. Возразил, мол, за заборы удержусь, нежно поцеловал в губы, вручил букет, повернулся ко всем исцарапанной спиной и поковылял к Михалычу.

Таки шо уже мои земляки подумали? Ольга в моей безрукавке, сиськи покусаны. У меня тоже, ещё и спина в царапинах. В ногу раненый, но в штанах. «А у них вообще не порванным что-то осталось»? Лилии снежно белые. «Во! Бой-девка! Была. Зато бедо-о-овыя! Эх, Толька уедет, кому ж достанется»?

Эта зараза, когда чуйка включилась, чего удумала. Понятно, что за лишнюю пару минут я кровью не истеку, так она 5-литровую банку из-под огурцов нашла и лилии на столик в палисадничке поставила. Издалека видно! Всем ровесницам на зависть.

А вот, кому достанется, вопрос очень интересный. Теперь она выбирать будет.

И выбрала. Следующим летом доложили. Сергея Кладушкина. Это пятая изначальная семья. И с нашими четырьмя состоит исключительно только в свойстве! Они женились и выходили замуж либо на сторону, либо вступали в брак с нашими самыми дальними родственниками. Говорю же – умница!

 

Теперь, точно, всё.

Остальные умолчания сами соображайте.

 

 

 

Непроявленный член  Ж. КОПЧИКА      Тоха Митрофанов по кличке შენი

Туристический клуб "Железный Копчик"